Десятки лет английские приватиры топили и грабили испанские корабли. Это приносило стране колоссальные убытки. Так, за 1582-й Испания понесла потери на сумму более 1 900 000 дукатов. Еще одной причиной, по которой было принято решение о создании флотилии, стала поддержка восстания голландцев Елизаветой Первой - королевой Англии. Филипп Второй - монарх Испании - посчитал своим долгом оказать помощь английским католикам, которые боролись против протестантов. В этой связи на кораблях флотилии присутствовало почти 180 духовных лиц. Более того, во время вербовки каждому матросу и солдату надлежало обязательно исповедаться и причаститься. Со своей стороны, восставшие англичане надеялись на победу. Они рассчитывали, что смогут разрушить испанскую монопольную торговлю с Новым светом, а также распространить в Европе протестантские идеи. Таким образом, у обеих сторон была своя заинтересованность в этом мероприятии.

Король Испании приказал флотилии подойти к Ла-Маншу. Там она должна была объединиться с 30-тысячной армией герцога Пармского. Войска располагались во Фландрии. Объединенными силами они должны были пройти через Ла-Манш к графству Эссекс. После этого предполагался марш на Лондон. Испанский король рассчитывал, что католики покинут Елизавету и присоединятся к нему. Однако этот план не был до конца продуман. В нем, в частности, не было учтено мелководье, которое не позволило кораблям приблизиться к берегу, чтобы взять на борт армию герцога. Кроме этого, испанцы не приняли во внимание мощь флота Англии. И, разумеется, Филипп не мог даже предполагать, что случится разгром Непобедимой армады.

Руководителем Армады был назначен Альваро де Базан. Он по праву считался лучшим испанским адмиралом. Именно он являлся инициатором и организатором флотилии. Как говорили потом современники, если бы он вел корабли, то вряд ли случился бы разгром Непобедимой армады. Год 1588-й, однако, стал для адмирала последним в жизни. Он скончался на 63-м году, перед выходом флотилии в море. Вместо него был назначен Алонсо Перес де Гусман. Он не был опытным мореплавателем, но отличался великолепными организаторскими способностями. Они позволили ему быстро найти общий язык с бывалыми капитанами. Благодаря их совместным усилиям был создан мощный флот, который был снабжен провизией и оснащен всем необходимым. Кроме этого, командный состав разработал систему сигналов, приказов и боевого порядка, единую для всего многонационального войска.

В составе Армады было порядка 130 кораблей, 30.5 тыс. человек, 2 430 орудий. Основные силы разделили на шесть эскадр:

1) "Кастилия".

2) "Португалия".

3) "Бискайя".

4) "Гипускоа".

5) "Андалусия".

6) "Левант".

В Армаду также входили четыре неаполитанских галеаса и столько же португальских галер. Кроме этого, в составе флотилии было большое количество судов разведки, для посыльной службы и с припасами. Продовольственные запасы включали миллионы галет, 400 тыс. фунтов риса, 600 тыс. фунтов солонины и соленой рыбы, 40 тыс. галлонов масла, 14 тыс. бочек с вином, 6 тыс. мешков бобов, 300 тыс. фунтов сыра. Из боеприпасов на кораблях присутствовало 124 тыс. ядер, 500 тыс. пороховых зарядов.

Из лиссабонской гавани флотилия вышла 29-го мая 1588-го года. Однако в пути ее настиг шторм, который загнал корабли в Ла-Корунью - порт на северо-западе Испании. Там матросам пришлось провести ремонт судов и пополнить продовольственные запасы. Командующий флотилией был обеспокоен дефицитом провизии и болезнями своих моряков. В этой связи он откровенно написал Филиппу о том, что сомневается в успехе кампании. Однако монарх настоял на том, чтобы адмирал следовал заданному курсу и не отклонялся от плана. Спустя два месяца после стоянки в лиссабонской гавани флотилия добралась до Ла-Манша.

Адмирал флотилии четко следовал приказу Филиппа и направил корабли к берегу, чтобы принять войска. В ожидании ответа от герцога командующий Армады приказал встать на якоря у Кале. Это положение было очень уязвимым, что было на руку англичанам. Той же ночью они отправили к испанским кораблям 8 подожженных судов с взрывчаткой и горючими материалами. Большинство капитанов стали рубить канаты и лихорадочно пытались спастись. Впоследствии сильный ветер и мощное течение отнесли испанцев к северу. Вернуться обратно к герцогу Пармскому они не смогли. На следующий день состоялось решающее сражение.

Флотилия потерпела поражение от англо-голландских маневренных легких кораблей. Ими командовал Ч. Говард. В Ла-Манше произошло несколько боевых столкновений, которые завершило Гравелинское сражение. Итак, в каком году был разгром Непобедимой армады? Флотилия просуществовала недолго. Она была повержена в тот же год, в который начался поход - в 1588-м. Сражения в море продолжались две недели. Испанской флотилии не удалось перегруппироваться. Столкновения с вражескими кораблями проходили в крайне тяжелых условиях. Большие сложности создавал постоянно изменявшийся ветер. Основные стычки произошли у Портленд-Билл, Старт-Поинта, острова Уайт. В ходе сражений испанцы потеряли около 7 кораблей. Окончательный разгром Непобедимой армады состоялся при Кале. Отказавшись от дальнейшего вторжения, адмирал повел корабли к северу, через Атлантику, по западному побережью Ирландии. При этом вражеские суда следовали за ней на небольшом отдалении, двигаясь вдоль восточных берегов Англии.

Оно было очень непростым. После сражений многие корабли были сильно повреждены и едва держались на плаву. Возле северо-западного побережья Ирландии флотилия попала в двухнедельный шторм. Многие корабли во время него разбились о скалы или пропали без вести. В конце концов, 23-го сентября первые суда после долгих скитаний достигли севера Испании. Вернуться домой удалось только 60-и кораблям. Людские потери оценивались от 1/3 до 3/4 от численности экипажей. Огромное количество людей умерли от ран и болезней, многие утонули. Даже те, кому удалось вернуться домой, практически умирали от голода, так как все запасы продовольствия были истощены. Один из кораблей сел на мель в Ларедо, потому что у матросов не было сил даже спустить паруса и встать на якорь.

Большие потери принес Испании разгром Непобедимой армады. Дата, когда произошло это событие, навсегда останется в истории страны как одно из самых трагичных. Тем не менее, поражение не привело к незамедлительному падению испанского могущества в море. 90-е годы 16-го столетия в целом характеризуются достаточно успешными кампаниями. Так, попытка англичан вторгнуться в испанскую акваторию своей Армадой закончилась сокрушительным поражением. Битва произошла в 1589-м. Спустя 2 года испанские корабли разбили англичан в Атлантическом океане в нескольких сражениях. Все эти победы, однако, не смогли компенсировать тех потерь, которые принес стране разгром Непобедимой армады. Испания извлекла крайне важный урок для себя из этого неудачного похода. Впоследствии страна отказалась от неповоротливых и тяжелых судов в пользу более легких кораблей, оснащенных дальнобойным оружием.

Разгром Непобедимой армады (1588 г.) похоронил всякую надежду на восстановление католицизма в Англии. О вовлечении этой страны в той либо другой степени во внешнеполитическую деятельность Испании также не могло быть и речи. Это, собственно, означало, что позиции Филиппа в Нидерландах резко ухудшатся. Что касается Англии, то для нее поражение испанской флотилии стало первым шагом к завоеванию господства на море. Для протестантов это событие положило конец экспансии империи Габсбургов и повсеместному распространению католицизма. В их глазах это было проявление Божьей воли. Многие люди, жившие в то время в протестантской Европе, считали, что только Небесное вмешательство помогло справиться с флотилией, которую, как сказал один из современников, ветру было тяжело нести, а океан стонал под ее тяжестью.

Портрет Алонсо Перес Де Гусмана. Неизвестный художник.

Непобедимая армада (исп. Armada Invencible ) или Великая и славнейшая армада (исп. Grande y Felicísima Armada ) - крупный военный флот (около 130 кораблей), собранный Испанией в 1586−1588 годах для вторжения в Англию во время англо-испанской войны (1587−1604). Поход Армады состоялся в мае-сентябре 1588 года под предводительством Алонсо Переса Де Гусмана, герцога Медина-Сидония.

Предпосылки создания Непобедимой Армады

На протяжении десятилетий английские каперы грабили испанские суда, идущие к американским колониям. Так, только в 1582 году из-за действий приватиров Елизаветы I испанская казна лишилась более 1 900 000 золотых дукатов, что по тем временам являлось баснословной суммой. Также немалую роль сыграло то, что Елизавета I поддержала восстание голландцев против испанской власти. Ещё одной важной причиной создания Армады являются религиозные разногласия между традиционно католической Испанией и протестантской Англией.

План похода Армады

Испанский король Филипп II рассчитывал на объединение Армады и 30-тысячной армии герцога Пармского в проливе Ла-Манш, у берегов Фландрии. Затем объединенные силы должны были десантироваться в английском графстве Эссекс, а далее маршем отправиться в Лондон. Испанский монарх делал ставку на то, что английские католики встанут на его сторону. Однако испанский монарх не учёл два важных фактора: мощь английского флота, и мелководье у берегов Фландрии, которое не позволило Армаде принять на свой борт армию герцога Пармского.

Командовать Армадой должен был Альваро де Базан, маркиз Санта-Крус, по праву считавшийся величайшим испанским адмиралом своего времени. Он был автором концепции Армады, первом организатором этого похода. По мнению современников, если бы он возглавил поход, исход кампании мог бы быть совершенно другим. Тем не менее, в феврале 1588 года 62-летний адмирал умер. На его место Филипп II назначил Алонсо Переса Де Гусмана, герцога Медина-Сидония. Герцог не был искушен в мореходстве, но был прекрасным организатором. С помощью опытных капитанов он создал мощный флот, снабдил его провиантом и оснастил всем необходимым. Герцог тщательно разработал систему сигналов, команд и боевого порядка, объединившую многонациональное войско, в которое входили не только испанцы, но и добровольцы-католики со всей Европы.

Организация

В состав флота входили около 130 судов, 2 430 орудий, 30 500 человек, из них 18 973 солдата, 8 050 матросов, 2 088 рабов-гребцов, 1 389 офицеров, дворян, священников и врачей. Главные силы флота были разделены на 6 эскадр: «Португалия» (Алонсо Перес де Гусман, герцог Медина-Сидония), «Кастилия» (Диего Флорес де Вальдес), «Бискайя» (Хуан Мартинес де Рекальдо), «Гипускоа» (Мигель де Окендо), «Андалусия» (Педро де Вальдес), «Левант» (Мартин де Бертендона). Армада также включала: 4 неаполитанских галеаса - 635 человек, 50 орудий (Хуго де Монкада), 4 португальских галеры - 320 человек, 20 орудий, множество лёгких судов для разведки и посыльной службы (Антонио де Мендоса) и судов с припасами (Хуан Гомес де Медина).

Запасы продовольствия включали в себя миллионы галет, более 600 000 фунтов фунтов солёной рыбы и солонины, 400 000 фунтов риса, 300 000 фунтов сыра, 40 000 галлонов оливкового масла, 14 000 бочек вина, 6 000 мешков бобов. Боеприпасы: 500 000 зарядов пороха, 124 000 ядер.

Ход событий

29 мая 1588 года Армада вышла из гавани Лиссабона. Из-за шторма Армада была вынуждена встать на якорь в североиспанском порту Ла-Корунья. Там испанцы ремонтировали корабли и пополняли запасы провианта. Будучи обеспокоенным нехваткой припасов и болезней среди моряков, герцог Медина-Сидония откровенно написал королю, что сомневается в успехе всего предприятия. Но Филипп настаивал, чтобы его адмирал твёрдо придерживался плана. И вот, только через два с лишним месяца после выхода из лиссабонской гавани, огромный и неповоротливый флот наконец добрался до пролива Ла-Манш.

Когда Армада приблизилась к юго-западному побережью Англии, её уже поджидал английский флот. У сторон было примерно одинаковое число кораблей, но по конструкции корабли англичан и испанцев сильно отличались друг от друга. Испанцы обладали более массивными и высокими кораблями, которые были хорошо приспособлены для абордажного боя. Английские же корабли были более маневренными из-за своих меньших размеров, имели более дальнобойные орудия, которые подходили для дальнего боя.

30 июля Армада находилась на расстоянии прямой видимости от английских берегов, и посты наблюдения оповестили английский штаб. Первое сражение состоялось днем 31 июля на плимутском меридиане. Лорд-адмирал послал свой личный пинас к авангарду испанской армады, чтобы бросить вызов испанскому флагману. «Флагманом» оказался La Rata Santa Maria Encoronada , галеон Алонсо де Левиа. Тем не менее, первый залп был совершен, и Медина Сидония на San Martin поднял адмиральский штандарт, во избежание дальнейших ошибок.

Учитывая бо́льшую манёвренность и артиллерийскую мощь английского флота, испанский адмирал для лучшей защиты расположил свой флот в форме серпа, поставив по краям самые сильные военные корабли с дальнобойными орудиями. Кроме того, ближе к противнику он выставил «авангард» (фактически арьергард) из дюжины кораблей под руководством адмирала Рекальде, которому отвел роль «пожарной команды». С какой бы стороны ни подошёл противник, этот отряд мог развернуться и отразить атаку. От остального флота требовалось держать строй и не терять взаимной поддержки.

Пользуясь преимуществом в маневренности, англичане с самого начала вышли Армаде на ветер. Из этого выгодного положения английский флот мог атаковать или уклоняться по желанию. При преобладавших западных ветрах это означало, что англичане преследовали Армаду по мере ее движения по проливу Ла-Манш, беспокоя ее атаками. Однако разорвать оборонительный строй испанского флота англичанам долго не удавалось.

На всём протяжении Ла-Манша оба флота вели перестрелку и провели несколько небольших сражений. За Плимутом последовали столкновения при Старт Пойнт (1 августа), Портленд-Билл (2 августа) и острове Уайт (3-4 августа). Тактика с оборонительным построением в форме полумесяца себя оправдала: английскому флоту даже с помощью дальнобойного оружия так и не удалось потопить ни одного испанского корабля. Однако сильно повреждённый галеон Nuestra Señora del Rosario выпал из строя и 1 августа был захвачен адмиралом Фрэнсисом Дрейком. Подобным же образом испанцы покинули обездвиженный San Salvador , и к вечеру 2 августа его захватила эскадра Хокинса. Английские капитаны решили во что бы то ни стало нарушить боевой порядок врага и приблизиться к нему на расстояние выстрела. Это им удалось только 7 августа при Кале.

Герцог Медина-Сидония не уклонялся от приказов командования и направил Армаду навстречу герцогу Пармскому и его войскам. Ожидая ответа от герцога Пармского, Медина-Сидония приказал флоту встать на якорь у Кале. Воспользовавшись уязвимым положением стоявших на якоре испанских кораблей, англичане ночью направили к испанскому флоту восемь брандеров - подожжённых судов с горючими материалами и взрывчаткой. Большинство испанских капитанов рубили якоря и лихорадочно пытались уйти от опасности. Затем мощный ветер и сильное течение понесли их на север. Вернуться к месту встречи с герцогом Пармским они уже не имели вожможности.

Ранним утром следующего дня состоялась решающая битва. Англичанам удалось приблизится к испанцем и начать вести огонь прямой наводкой. По крайней мере три корабля испанского флота были потоплены и многие получили повреждения. Поскольку не имели достаточного количества боеприпасов, они оказались беспомощными перед лицом противника.

Сражение Армады с английским флотом. Неизвестный художник.

Из-за начавшегося сильного шторма английский флот приостановил атаку. Утром следующего дня Армада, у которой истощались боеприпасы, снова выстроилась в виде серпа и приготовилась дать бой. Не успели англичане открыть огонь, как сильный ветер и морское течение понесли испанские корабли на песчаное побережье голландской провинции Зеландия. Казалось, катастрофа неизбежна. Однако ветер изменил направление и погнал Армаду на север, подальше от опасных берегов. Обратный путь в Кале преграждал флот англичан, а ветры продолжали нести побитые испанские корабли в северном направлении. Герцогу Медина-Сидония ничего не оставалось, как прекратить кампанию, чтобы спасти как можно больше кораблей и людей. Он решил вернуться в Испанию кружным путём, обогнув Шотландию и Ирландию.

Штормы и крушения

Возвращение Армады домой не было простым, продовольствие заканчивалось,катастрофически не хватало питьевой воды, многие корабли еле держались на плаву из-за полученных во время сражений повреждений.У северо-западных берегов Ирландии флот попал в сильный двухнедельный шторм, во время которого многие суда пропали без вести или разбились о скалы.

В итоге 23 сентября корабли Армады достигли испанского порта Сантадера. Домой вернулась лишь треть кораблей, потери в людях оценивались от 1/3 до 3/4 численности экипажа. Большинство же потерь было небоевым. Многие моряки гибли уже на берегу из-за голода, цинги и иных болезней.

Итоги похода

Испания понесла тяжёлые потери. Однако это не привело к немедленному крушению испанского морского могущества: в целом 90-е годы XVI века прошли под знаком успешной защиты Испанией, казалось бы, пошатнувшихся позиций. Попытка англичан организовать «симметричный ответ», отправив к берегам Испании собственную «Армаду», завершилась сокрушительным поражением (1589), а через два года испанский флот нанёс английскому несколько поражений в Атлантическом океане, правда, не компенсировавших гибели Непобедимой армады. Испанцы извлекли урок из неудачи Армады, отказавшись от тяжёлых, неповоротливых кораблей в пользу более лёгких судов, оснащённых дальнобойными орудиями.

Испанцам в морской историографии не слишком повезло. Почти вся история XVI века до недавнего времени опиралась только на английские источники, что привело к появлению дикого количества совершенно немыслимых мифов. Спроси почти любого – он ответит, что англичане разгромили Непобедимую Армаду у Гравелина, и что с этого момента начался закат морского могущества Испании.

Предыстория

Англо-испанские противоречия нарастали давно, ещё с 1560-х годов. Причин не любить друг друга у двух морских супердержав было много, но последней каплей стало официальное подписание английской королевой договора о военной помощи Нидерландам, восставшим против власти Габсбургов.

В конце концов, Филипп II решил послать к берегам Англии большой флот, высадить там свои войска и произвезти дворцовый переворот – либо заставить Елизавету действовать под диктовку испанского короля. Планировалась именно молниеносная операция, ибо на тот момент Испания уже участвовала в нескольких затяжных войнах, и ввязываться в ещё одну король не хотел.

В результате, после долгих перипетий, испанцы снарядили большой флот – 21 галеон, 2 галисабары, 39 нао, 30 «уркас», 22 паташа, 2 пинаса, 4 галеаса, 4 галеры, 8 забар - итого 132 корабля (из них 67 водоизмещением более 500 тонн) общим тоннажем в 59 394 тонны с 2493 орудиями всех калибров. На борту находилось 30 565 моряков и солдат, а также припасы и провиант на такое количество людей, поэтому часть кораблей была ужасно перегружена. Командующим флотом был назначен герцог Медина-Сидония.

Задача, поставленная Армаде Филиппом II, была проста: не отвлекаясь на затяжные бои, дойти до Дюнкерка и перевезти на Альбион опытное 27-тысячное войско своих союзников – Фламандскую армию под командованием племянника испанского короля Алессандро Фарнезе. Высадить «десант» на сушу испанцы планировали в районе британских портов Дувра и Маргейта.

Поход Непобедимой Армады

28 мая 1588 года Армада вышла из Лиссабона. Противный ветер и штормы задержали флот Сидонии в пути, но 30 июля испанцы, наконец, вошли в Английский канал, сегодня чаще именуемый Ла-Маншем.

Армада в море

Кто же готовился к их встрече?

К маю 1588 года английский флот насчитывал 34 королевских галеона и 163 зафрахтованных приватира - всего 197 кораблей. Из этого количества 30 судов имели водоизмещение от 200 до 1000 тонн. 19 королевских кораблей имели не менее чем по 30 пушек. 12 кораблей из этого числа были приватиры под началом корсаров - Фрэнсиса Дрейка, Мартина Фробишера, Джона Хокинса, лорда Чарльза Говарда Эффингемского. Последний и был назначен главнокомандующим флотом.

Суммарный тоннаж английских кораблей составлял всего 29 744 тонны (то есть средний корабль был водоизмещением 150 тонн, что соответствовало испанскому паташу), общая численность команд составляла 15 551 человек. Согласно доктрине Джона Хокинса, назначенного в 1573 году казначеем и инспектором Ройял Неви, победить испанцев рассчитывали в артиллерийском бою. Именно для этого строились корабли нового типа готовились их команды.

5 августа испанцы пришли на рейд Кале и связались с Алессандро Фарнезе, для перевозки которого были посланы. Однако в море выйти фламандцы не могли - Дюнкерк и Антверпен были блокированы голландским флотом Юстина Нассауского.

Атаковать голландский флот, имея в тылу англичан, причём превосходящих испанцев в численности, было подобно смертоубийству - даже если бы Медине-Сидонии и удалось бы прорваться сквозь заслоны «морских гезов» на рейд Дюнкерка, выйти обратно уже не получилось бы. Если сюда добавить проблемы с боеприпасами на кораблях Армады - понятно, что уже на этой стадии план высадки в Англии рухнул.

Армада у берегов Англии

Новости о неготовности армии Фарнезе к высадке произвели эффект разорвавшейся бомбы. Уже тогда испанцами рассматривается вариант повернуть обратно и вернуться в родные порты. Пока что этому плану благоприятствовал ветер - устойчивый зюйд-ост. Но всё же решили выждать. 6 августа испанцев пытался атаковать Говард, соединившийся с Сеймуром. Перестрелки шли весь день, но потерь не было. Обе стороны начали испытывать недостаток пороха, англичане отошли к своим берегам пополнить запасы.

Дуновение Господа

На следующий день англичане по совету Дрейка решили провести атаку брандерами. Для этого были выделены следующие парусно-гребные суда: барк «Тальбот», пинас «Хоуп», хоу «Томас», барк «Бонд», мелкие корабли «Бир Янге», «Элизабет», «Энджел» и «Кюрс шип». В ночь с 7 на 8 августа подожжённые брандеры с попутным ветром направили на испанцев.

Стоит сказать, что в Англию чуть ранее бежал изобретатель «адских машинок» Джианибелли, который в марте 1585 года во время осады Антверпена спустил на испанцев брандеры, на которые нагружался порох и множество горючих материалов – сера, уголь, смола, вязанки хвороста. Внутрь корпуса брандеров клались гранаты, заполненные свинцовой дробью, кусками железа, гвоздями, осколками стекла. Кроме того, из основания судна выходили шесть железных воздуходувов, которые во время взрыва извергали длинные струи огня (прообраз огнемётов). Тогда при взрыве такого брандера погибло более 800 испанцев. Естественно, что испанцы знали, что Джианибелли в этот момент находится в Англии, более того – назначен к Говарду помощником по флоту.

И когда на Армаду пошли горящие суда – испанцы были уверены, что на них идут «адские машинки» Джианибелли, а не обычнее лодки с горючим веществом. Это вызвало панику на рейде Кале. Капитаны галеонов в спешке рубили якоря, галеас «Сан-Лоренцо» вылетел на мель и на следующий день был взят на абордаж (причём потери англичан составили 200 человек), флот испанских донов рассеялся по морю. 8 августа англичане сблизились и осыпали ядрами рассыпавшиеся испанские корабли, причём у Медины-Сидонии под рукой оказалось всего 40 кораблей – остальные снесло западнее.

Атака брандерами на рейде Кале

Так началось сражение при Гравелине. Из книги английского историка Уильяма Томаса Уэлша:

«Яростный бой продолжался с 9.00 до 18.00. У Медины-Сидонии было в этот момент всего 40 кораблей, с которыми он противостоял всему английскому флоту. Испанцы сражались с отчаянной решимостью. Никогда ни до, ни после – даже при Лепанто – испанские моряки и морские солдаты не давали такого примера неустрашимости, как в этот день, 8 августа. И это – после девяти дней беспрерывных боёв, после ужасной ночи, полной душевного волнения и страха, вызванного атакой брандеров и потерей якорей»

Англичанам удалось отрезать от основных сил 6 испанских галеонов («Сан-Мартин», «Сан-Маркос», «Сан-Хуан де Сицилия», «Тринидад Валенсера», «Сан-Фелиппе» и «Сан-Матео») и навалиться на них. По отчётам испанцев - их атаковало аж 150 кораблей (в это мало верится, но англичане наверняка превосходили противника во много раз), однако вовремя прорвавшиеся эскадры Рекальде и Окендо и помогли отбиться. Орудийным огнём было сильно повреждено 665-тонное 24-пушечное зафрахтованное судно «Мария Хуан». 10 августа оно затонуло от полученных повреждений у Гравелина, причём экипаж с него был снят.

Эскадра Дрейка (50 вымпелов) в течение трёх часов расстреливала галеон «Сан-Мартин» (1000 строевых тонн, 48 пушек) с убойной дистанции – 30–50 ярдов. На нём были сильно повреждены мачты, но галеон ночью смог отремонтироваться и соединиться с основными силами. Далее подошли Хокинс и Фробишер со своими дивизионами, и 17 английских кораблей два часа расстреливали галеон «Сан-Фелиппе» (840 тонн, 40 пушек). На галеон «Сан-Матео» (750 тонн, 34 пушки) три раза восемь английских кораблей заходили на абордаж , и все три раза были отбиты.

Гравелинское сражение

Несчастные «Сан-Фелиппе» (840 тонн, 40 орудий) и «Сан-Матео» (750 тонн, 34 орудия) после шестичасового боя получили сильные повреждения и отстали. Оба они сели на мель, а команды были перебиты голландцами – причём на «Сан-Фелиппе» после капитуляции команды галеона, а на «Сан-Матео» – в результате ожесточённого абордажного боя.

Из голландского описания последнего боя «Сан-Матео»:

«Как только наши лодки приблизились к обречённому испанскому кораблю на 15 ярдов, у бортов испанца появилась стена аркебузиров, которая дала по нам прицельный залп. Много моих товарищей было ранено и убито, часть слетела с лодок в море. С мачт вели беспокоящий огонь испанские мушкетёры, от пуль их тяжёлых ружей не спасали даже кирасы. Несколько лейтенантов, возглавлявших абордажные партии, было убито этими мушкетёрами. Нам всё-таки удалось проникнуть на борт, и началась свалка, жестокая и беспощадная. Пощады не знали ни мы, ни наши враги. Кровь лилась рекой»

Повреждённый нао «Тринидад Валенсера» взял курс на Брюгге, но около Бланкенберге был перехвачен английским капитаном Робертом Кроссом на «Хоуп» и сдался после получасового обстрела. Следует также упомянуть и португальскую «урку» «Сан-Педро Менор», которая перед боем перешла на сторону англичан со всем экипажем.

В этот же день пришло сообщение от Фарнезе, что войска смогут быть готовы к погрузке не раньше, чем через две недели. На очередном военном совете развернулась жаркая дискуссия по поводу последующих действий. Адмиралы Рекальде, Лейва и Окендо говорили, что атака у Гравелина не привела к победе англичан. Они предлагали Армаде дрейфовать у входа в Па-де-Кале в ожидании обычного в тех краях норд-веста и готовности Фарнезе, прорваться в Дюнкерк, погрузить войска и высадить их в Англии. Но хотя мнение этих адмиралов и было очень весомым, Медина-Сидония решил всё же провести голосование. Большинство высказалось за то, чтобы вернуться обратно в Ла-Манш и вести корабли домой.

Однако и этим планам не суждено было сбыться. Ветер переменился на юго-западный, потому командование Армады решило обойти вокруг Британских островов и вернуться в Испанию. Английская королева, узнав о решении иберийцев, сказала очень точно: «Дунул Господь, и они рассеялись!».

Поход Армады

Дальнейшая судьба Армады широко известна. До 11 августа англичане, не веря своему счастью, осторожно следовали за испанцами, но не атаковали их. 12 августа испанцы миновали Фёрт-оф-Форт, к 20-му были около Оркнейских островов. Уже в этот момент на эскадре было около 3000 больных и обмороженных. 3 сентября часть эскадры миновала пролив между Гебридскими островами и Шотландией. К этому времени корабли были рассеяны по морю.10 сентября испанские суда достигли Ирландии. Надежды на помощь братьев по вере не оправдались - ирландцы грабили и убивали выживших. Множество моряков умерло от голода. О негостеприимные скалы этого острова разбилось 20 испанских кораблей. 21 сентября на рейд испанского Сантандера вошли остатки Бискайской Армады Рекальде. С 22 по 30 сентября прибывали отставшие. Часть кораблей дошли до Ла-Коруньи, Сан-Себастьяна и Ферроля. Всего Наисчастливейшая Армада потеряла 63 корабля, из них только 7 - боевые потери. Стоимостная оценка потерь - 1 миллион 400 эскудо. Кроме того, Армада не досчиталась 10 000 моряков.

Уроки Гравелина

Но давайте всё же поговорим о результатах сражения при Гравелине. Итак, испанцы имели 125 кораблей (из 132 единиц – 3 корабля были потеряны при Плимуте, а 4 галеры не смогли справиться с волнением моря и ушли во Францию).

В результате боя при Гравелине, в котором со стороны противника действовало 195 кораблей (155 английских и 40 голландских), испанцы потеряли 5 кораблей (галеас «Сан Лоренцо», галеоны «Сан-Фелиппе» и «Сан-Матео», «урку» «Сан-Педро Менор» и нао «Тринидат Валенсера»), из них только три – непосредственные потери от повреждений в бою, и то – не утоплены, а взяты на абордаж. То есть, 3 из 125 кораблей.

Действительно ли это можно считать решающей победой? Гораздо больше это похоже на провал концепции Хокинса о генеральной роли артиллерии в морском бою. Это выглядит не таким уж и фантастичным, если вспомнить, что орудия больших калибров тогда обладали малой дальностью выстрела, а залп из лёгких орудий не мог пробить борт вражеского корабля. Для примера, на испанских и голландских кораблях очень редко встречались орудия более 26 фунтов. Это полностью укладывалось в концепцию вспомогательной роли артиллерии: задача пушек – быстро стрелять, а большие калибры требовали значительного времени на перезарядку.

Таким образом, первый вывод , сделанный из боёв в Ла-Манше, был следующим – главным приёмом морского боя был и остаётся абордаж .

В то же время, бои с Непобедимой Армадой показали, что быстрые, лёгкие, манёвренные суда легко могут избежать абордажа более тяжёлых, но неповоротливых галеонов противника, а также легко удержат такое расстояние, на каком пушки галеонов будут малоэффективны. Отсюда последовал второй вывод – в эскадре обязательно должно быть довольно большое число малых судов, которые либо будут отгонять подобные суда от главных сил, либо атаковать противника. Понятно, что один на один малое судно с маленькой командой почти не имеет шансов при абордаже вражеского корабля. Отсюда флотоводцы сделали ещё один вывод – при абордаже больших кораблей малыми надо создать локальное превосходство в силах , то есть один большой корабль должно атаковать три-пять малых кораблей.

Так появилась тактика «роя». Для атаки противника корабли выстраивались в соответствии с данной тактикой – то есть, концентрируясь у флагманов дивизионов. Каждый дивизион насчитывал три-пять кораблей. Сам флот делился на авангард, арьергард и центр, причём авангард и арьергард часто использовались не как передняя и задняя линии кораблей, а как на суше – по флангам, «полк правой руки», «полк левой руки». Руководство боем присутствовало только на начальном этапе, далее каждый корабль сам выбирал себе цель. Если противник имел суда большого водоизмещения – то их атаковали одним или двумя дивизионами. Задачей кораблей «роя» было быстрее сблизиться и идти на абордаж. Так же, как ранее запорожские казаки или позже – «морские служители» гребного флота Петра Великого, множество мелких корабликов облепляли «левиафаны» противника со всех сторон, призовые команды высаживались на неприятельские палубы и шли на абордаж.

Но что делать, если противник имеет большие силы, чем атакующий? Или если построение противника исключает атаку «роем»? Для разрушения вражеского строя и нанесения существенных потерь использовались брандеры – корабли, нагруженные легкогорючими либо взрывчатыми веществами, используемые для поджога и уничтожения вражеских судов. Такой корабль мог управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, либо сплавляться по течению или по ветру в сторону вражеского флота. Плывущие на деревянные суда факелы обычно полностью расстраивали построение и управление вражеским флотом, что продемонстрировала атака у Гравелина Непобедимой Армады, где испанцы потеряли все якоря и по сути уже не могли принять на борт сухопутные части Фарнезе.

Голландский флот быстро сделал для себя именно такие выводы – более лёгкие суда нагрузили лёгкой же артиллерией и снабдили увеличенными командами. Что же касается испанцев – они решили, что их галеоны с большим количеством морских солдат представляют довольно крепкий орешек для любого атакующего. Галеон для идальго был океанским кораблём, со всеми его достоинствами и недостатками. И главную роль в строительстве галеонов играл именно их универсализм, а не заточенность под конкретные боевые задачи. Сегодня он мог везти груз в Вест-Индию, завтра – плыть за товарами в Манилу, послезавтра на галеон водружали пушки, и корабль участвовал в военной экспедиции к Ла-Маншу, а ещё через несколько дней судно, вернув пушки в Кадисский Арсенал, опять направлялось за серебром в Вест-Индию. Да, это был тяжёлый и неповоротливый корабль, однако задача атаки чьей-либо морской торговли перед галеонами не ставилась. Скорее, они должны были опасаться, что их атакуют, поэтому скорость им не особо была нужна.

В общем, налицо парадокс – реальные выводы из сражения при Гравелине не в том, что артиллерия стала решающей силой в морском сражении, а в консервации тактики абордажа и брандеров до середины 1650-х годов.

Тем не менее, стратегически Гравелин действительно оказался поражением испанцев, и планы о молниеносной войне на Острове у Филиппа II после Гравелина были похоронены и забыты. Началась долгая и трудная война – теперь ещё и с Англией.

Литература:

1. Colin Martin, Geoffrey Parker «The Spanish Armada» , Penguin Books, 1999
2. Parker, Geoffrey «The Grand Strategy of Philip II» – New Haven and London, 1998.
3. William T. Walsh «Philip II» – London, «Sheed and Ward», 1937.
4. Neil Hanson «The Confident Hope of a Miracle – The True History of the Spanish Armada» – London, 2003.
5. Fernández Duro, Cesáreo «Armada Española desde la Unión de los Reinos de Castilla y Aragón» – Museo Naval de Madrid, Instituto de Historia y Cultura Naval, Madrid, 1972.
6. Lewis, M. «Armada guns» – Austalia, 1961.
7. Ed. Laughton, J. K. «State papers relating to the defeat of the Spanish Armada, anno 1588», – London, Navy Records Society, 1894.
8. Corbett, Julian S. Drake and the Tudor Navy: With a History of the Rise of England as a Maritime Power, 1898.

Есть среди историков любители истории «альтернативной». «Что бы было, если…» – говорят они. Что бы было, если бы не было вулканического взрыва на острове Санторин, уничтожившего критскую цивилизацию? А что, если бы ученые Третьего рейха, работая над созданием атомной бомбы, не пошли по ложному пути? Или вот еще – если бы буря не разметала огромный испанский флот, уже готовый обрушиться на Англию! Как бы звучал английский гимн – «Правь, Британия, морями»?

Но дело было не только в шторме. Англия действительно была готова править.

* * *

XVI век – морской век. Европейцы вышли далеко за пределы своего континента, достигли Америки, обогнули Африку, начали раздел мира. Ведущая роль в колонизации в это время принадлежала Испании. Неумолимые конкистадоры уничтожали целые государства, испанские корабли владычествовали над океанами. Долгое время их главным соперником на море была Португалия, но в 1581 г. она покорилась своему северному соседу. Золото, пряности, ткани нескончаемым потоком прибывали на Пиренейский полуостров. Но, возможно, именно этот поток затормозил развитие страны. Самая большая держава мира оставалась исключительно аграрной, в стране продолжали действовать старые феодальные порядки, ведущей идеологией был ревностный, нетерпимый католицизм. Могущество Испании основывалось на войне, жестокой эксплуатации подчиненных стран – причем, кроме колоний, испанскому королю принадлежали и другие владения, например Нидерланды.

Во второй половине XVI в. все активнее заявляет о своих территориальных притязаниях и Англия. В отличие от Испании Англия быстро двигалась по пути технического, политического и социального прогресса. Купцы, владельцы мануфактур усиливали свое влияние, росли города. Английская церковь не подчинялась Риму, главой ее стал сам английский монарх.

Интересы двух держав в 80-х гг. XVI в. сталкивались в нескольких местах. Во-первых, испанский король, мрачный деспот Филипп II, претендовал на английский престол. Предшественница королевы Елизаветы Мария I была женой Филиппа. Во-вторых, испанский король желал возвращения Британии в лоно католицизма. К этому его подталкивал и папа Григорий XIII (ум. в 1585), и его преемник Сикст V. Да и английские католики-эмигранты уже неоднократно призывали Филиппа распространить Контрреформацию на Англию. Испанского короля приводило в ярость то, что Елизавета I вела жесткую политику в отношении английских католиков и была духовным главой протестантов по всей Европе. В-третьих, короля возмущала помощь, которую оказала Елизавета мятежным подданным Филиппа в Нидерландах. (События того времени в Нидерландах знакомы всем, кто читал «Легенду об Улленшпигеле».) Наконец, в-четвертых, англичане постоянно беспокоили испанские корабли. С разрешения и при поддержке Лондона в море выходили многочисленные пиратские суда, грабившие испанские транспорты, захватывавшие военные корабли, совершавшие набеги на побережье в Новом Свете. Одним из выдающихся каперов, отмеченных милостью английской короны, был Френсис Дрейк. Его кругосветное путешествие (между прочим, второе в истории после Магеллана) преследовало не в последнюю очередь грабительские цели. Именем пирата испанцы пугали своих детей, в их литературе он аллегорически изображался в виде дракона.

Таким образом, у обитателя Эскуриала были все основания для осуществления масштабной операции по ликвидации елизаветинского режима. К решительным действиям короля подтолкнули набеги на испанские корабли и поселения в Карибском море, совершенные Дрейком в 1585–1586 гг. Наконец, в феврале 1587 г. за участие в заговоре против Елизаветы была казнена Мария Стюарт, шотландская королева, также претендовавшая на английский престол (с 1567 г. в Шотландии правил ее сын-протестант Яков VI), и Филипп желал отомстить за ее смерть. Началась подготовка грандиозной военной экспедиции в Британию.

* * *

Чтобы обезопасить задуманную кампанию от помех со стороны Франции, Филипп постарался отвлечь правившего тогда Генриха III Валуа, оказав поддержку Гизам – его соперникам в борьбе за власть. При финансировании экспедиции Филипп рассчитывал на займы итальянских и немецких банкиров, обычные поступления в королевскую казну, а также на богатства, собранные в американских колониях. Он собрал со всех флотов (средиземноморского и атлантического, португальского, а также у союзников) более 130 больших и средних кораблей (общим водоизмещением более 59 000 тонн с 2630 орудиями на бортах) и 30 вспомогательных. Эскадра была названа испанцами «Непобедимой армадой». На кораблях размещалось 8000 матросов и 19 000 солдат, к которым должно было присоединиться 30-тысячное войско, сражавшееся в Нидерландах под командованием Александра Фарнезе, герцога Пармского. Организацией эскадры вначале занимался один из героев Лепанто опытный адмирал дон Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус, но он не дожил до ее отплытия. На место Санта-Круса был назначен Алонсо Перес де Гусман, герцог Медина-Сидония, человек разумный, но мало знакомый с морским делом. (Понимая свою некомпетентность, он даже пытался дать самоотвод, но безуспешно.)

Англичане и голландцы были осведомлены о планах Филиппа еще с 1586 г. Чтобы не допустить соединения сухопутной армии Пармы с испанскими военно-морскими силами, главнокомандующий английским флотом лорд Говард, барон Эффингемский, отрядил небольшие эскадры под командой Винтера и Сеймура на патрулирование побережья вместе с голландцами.

В 1587 г. началась англо-испанская война. Она продолжалась десять лет.

В апреле первого года войны Френсис Дрейк совершил удивительный по своей дерзости налет на испанский порт Кадис, в гавани которого он уничтожил свыше 20 кораблей, а также портовое оборудование (в частности, емкости для пресной воды). В набеге участвовало лишь 4 (!) судна Дрейка: «Бонавентура», «Золотой лев», «Не бойся ничего» и «Радуга». Испанцы вынуждены были отложить отплытие эскадры. На обратном пути Дрейк не преминул напасть и на суда, стоявшие у берегов Португалии, откуда привез в Англию захваченный корабль, нагруженный пряностями из Индии (надо сказать, что один такой корабль в то время мог покрыть расходы на кругосветное плавание). Рейд Дрейка задержал отплытие испанского флота.

В том же году, для того чтобы подготовить базу на голландском побережье, войска Фарнезе осадили и 5 августа захватили порт Слейс, оборонявшийся английским гарнизоном. Во Фландрии строились небольшие плоскодонные суда, на которых предполагалось перебросить войска на корабли «Армады». Был прорыт канал из Сас-ван-Гент в Брюгге и углублен фарватер Иперле от Брюгге до Ньюпорта, чтобы подходящие к берегу суда не попадали под огонь голландского флота или пушек крепости Флиссинген. Из Испании, Италии, Германии и Бургундии перебрасывались войска и стекались добровольцы, желавшие принять участие в экспедиции против Англии.

Фарнезе видел, что имевшиеся в распоряжении испанцев гавани Дюнкерка, Ньюпорта и Слейса слишком мелки для того, чтобы в них могли войти суда «Армады». Он предлагал перед отправкой флота к побережью Англии захватить более глубоководный порт Флиссинген. Однако Филипп торопился как можно скорее утвердиться на Британских островах.

«Армада» вышла из Лиссабона 9 мая 1588 года. Кроме солдат, матросов и гребцов, на судах находилось 300 священников, готовых возродить католическое могущество на Британских островах. Шторм загнал шесть эскадр, составляющих «Армаду», в Ла-Корунью, откуда после ремонта корабли вновь вышли в море лишь 22 июля.

После долгих дебатов английский командующий Говард согласился с планом Дрейка вывести из гавани Плимута 54 лучших английских корабля и попытаться уничтожить испанский флот, прежде чем тот выйдет в море. Однако перемена ветра помешала этой операции, и 29 июля 1588 г. «Армада» показалась вблизи островов Силли у западной оконечности полуострова Корнуолл.

* * *

Первое столкновение произошло в виду Плимута 31 июля. Испанцы лишились здесь трех кораблей, а англичане не понесли почти никакого урона. 2 августа столкновения продолжились восточнее, в заливе Лайм близ мыса Портленд-Билл. На сей раз потерь кораблей не было, но оба флота израсходовали много боеприпасов. Если англичане могли пополнить боезапас, то испанцы, находившиеся вдали от родных берегов, такой возможности не имели.

Английские корабли превосходили суда противника в маневренности, ими командовали опытные адмиралы Дрейк, Говард, Хокинс, Фробишер. К англичанам на помощь пришли и голландские корабли, управляемые бывалыми мореходами. Отсутствие на английских судах массы солдат делало их уязвимыми при абордажном бое, но зато давало преимущество в легкости маневра.

В боях английский флот использовал и преимущество своей артиллерии, не подпуская испанцев ближе чем на расстояние пушечного выстрела и тем самым не давая им пойти на абордаж. У испанцев были в основном высокобортные суда, из-за чего снаряды испанцев пролетали мимо целей, тогда как низкие корабли англичан поражали испанские корабли в самые важные части корпуса – около ватерлинии. На каждый выстрел корабля «Армады» англичане отвечали тремя. Испанцы несли потери в кораблях и в личном составе.

Но «Армада» продолжила плавание на северо-восток, в глубь Ла-Манша. Испанский флот располагался полумесяцем: по краям находились самые сильные военные корабли, под их прикрытием в центре группировались медлительные торговые и грузовые суда. Английский флот вновь приблизился к испанскому глубокой ночью с 7 на 8 августа, когда «Армада» встала на якорь напротив Кале в Дуврском проливе. Лорд Говард направил восемь горящих брандеров прямо в центр испанского флота. Можно было попытаться шлюпками отвести брандеры в сторону, однако с флагманского судна был поднят сигнал «немедленно вставать под паруса». Многие из испанских судов имели время лишь на то, чтобы обрубить якорные канаты, после чего в панике и беспорядке ринулись прочь. Один большой испанский галеас сел на мель, многие суда получили значительные повреждения.

Не давая противнику возможности перегруппироваться, англичане наутро вновь атаковали испанцев. Во время восьмичасового сражения испанские корабли сносило на банки к северо-востоку от Кале, против Гравлина; казалось, что «Армада» вот-вот неминуемо сядет на мель, доставив легкую победу англичанам, однако северозападный ветер сменился юго-западным и вынес испанские корабли в воды Северного моря. Испанский флот двинулся на север; англичане преследовали его до залива Ферт-оф-Форт на восточном побережье Шотландии, где 12 августа шторм разъединил противников.

Испанцам пришлось оставить мысль о соединении с силами герцога Пармского, и они предприняли плавание вокруг Британских островов – обогнули с севера Шетландские острова, прошли вдоль западного побережья Ирландии, где надеялись получить подмогу от единоверцев, а затем возвратились в Испанию.

На обратном пути буря около Оркнейских островов раскидала во все стороны и так изрядно потрепанный флот. Много кораблей затонуло, разбилось о скалы, тысячи трупов были выброшены на берег. В испанский порт Сантандер на берегу Бискайского залива возвратилось всего 86 кораблей и менее половины матросов и солдат. Так бесславно закончился поход «Непобедимой Армады». Испанцы до сих пор считают, что «Армада» не была побеждена – ей помешала стихия. Однако буря нанесла наиболее ощутимый удар, когда испанский флот уже возвращался домой. Возвращался несолоно хлебавши.

Противостояние Испании и Англии в XVI столетии — один из самых впечатляющих сюжетов европейской истории. Великая империя, «в которой никогда не заходит Солнце», и маленький остров, вооруженный лишь выгодным стратегическим положением и духом национальной исключительности. И вот к английским берегам король Филипп II отправляет крупнейший военный флот своего времени. Однако испанскую Непобедимую армаду ждала участь побежденного.

В конце августа 1588 года во всех католических городах Европы не переставая звонили колокола — так праздновалась великая победа над еретиками. У соборов и на городских площадях «свидетели» событий в красках расписывали, как пират Фрэнсис Дрейк попал в плен, а испанская армия при развернутых знаменах и пушечных залпах торжественно вошла в Лондон .

По ту сторону Ла-Манша, напротив, царило крайнее уныние, и это несмотря на то, что здесь знали правду: корабли грозного противника рассеяны, непосредственная опасность миновала. Но пока участвовавшие в сражении с Армадой английские моряки умирали от тифа (эпидемия вспыхнула вскоре после баталии), их соотечественники ждали скорого возвращения испанцев. Англичане были уверены, что пройдет немного времени, и «гонитель Альбиона» Филипп II, залечив свои раны, с новыми силами нападет на несчастный остров, и тогда его уже ничто не спасет.

И ни те, ни другие — ни добрые паписты, ни пламенные протестанты — не могли себе представить, что пройдет несколько столетий, и во всех учебниках станут писать об июле — августе 1588-го как о «черных месяцах» Испании , как о начале конца католической империи.

Политика против веры

Англия и Испания — настоящие символы религиозного и политического противостояния, охватившего Европу в XVI столетии.

Как известно, еще в 1530-х годах Генрих VIII Тюдор первым пошел на разрыв с Римом и объявил себя главой английской церкви. На тот момент это был абсолютно беспрецедентный шаг, причем поводом для него послужило желание развестись с испанской принцессой Екатериной Арагонской. Сегодня односторонний выход крупной державы из ООН вызвал бы меньший шок.

И конечно, Испания — «любимая дщерь церкви» — не могла остаться равнодушной к подобному событию. Святой престол, в свою очередь, рассчитывал с помощью испанского оружия вернуть контроль над бунтующим островом.

Парадокс, однако, в том, что, несмотря на религиозные противоречия, довольно долго прямые дипломатические отношения между Испанией и Англией оставались дружескими. В 1543 году эти страны даже объединились против Франции . А еще через 10 лет заключили междинастический союз: Филипп II женился на старшей сестре Елизаветы — Марии (своей двоюродной сестре, дочери Екатерины Арагонской).

И даже при Елизавете обе державы были более обеспокоены нарастающей мощью Франции, нежели амбициями друг друга. Их усилия сводились к разжиганию тлевшего там конфликта (дни династии Валуа подходили к концу). Правда, одни поддерживали гугенотов Генриха Наваррского , а другие — католиков герцога де Гиза, но формально все соблюдали дипломатический нейтралитет.

Подлинным же камнем преткновения стал Новый Свет. Вернее, поступавшие оттуда богатства .

Государство и бизнес

В 1562 году англичанин Джон Хоукинс бросил якорь в одном из карибских портов. Его корабль привез ценнейший груз эпохи — черных невольников из Западной Африки. Вернувшись на родину, капитан подвергся было опале за торговлю людьми. Но когда до Елизаветы дошли точные данные о фантастическом доходе с этого предприятия, человеколюбие отступило. Дочери расточительного Генриха VIII достались только пустая казна и долги перед дельцами из Сити. В результате королева не только простила Хоукинса, но и посвятила его в рыцари, а также приказала снарядить под его командованием новую экспедицию с секретным заданием — при случае грабить потенциального противника Англии.

Сэр Джон Хоукинс (1520—1595) — один из героев, противостоявших Армаде. Фото: INTER FOTO/VOSTOCK PHOTO

Плавания такого рода вскоре стали во множестве организовываться по обычному принципу акционерных обществ. Хоукинс и тут поначалу оказался успешнее всех — ведь в его компании на правах пайщика участвовала сама Елизавета, а следовательно, он получил право ходить под королевским флагом.

Примеру главы государства последовали и многие высшие чиновники. Возникло то, что сейчас бы назвали частно-государственным партнерством, замешенным на контрабанде, грабеже и работорговле.

Конечно, такая деятельность немедленно вызвала резкий протест в Испании. Вместо того чтобы по пути в Америку заходить в ее порты и платить за это пошлину, англичане теперь не только отправлялись туда напрямую, но и нападали на суда Филиппа.

Ответной реакции долго ждать не пришлось: когда в 1568 году эскадру Хоукинса потрепал шторм и она зашла для ремонта на остров Сан-Хуанде-Улоа близ побережья вице-королевства Новая Испания (ныне Мексика), его военные корабли открыли огонь и потопили почти все суда корсара.

Елизавета, изображая невинность, ожидала извинений за эту карательную акцию от «возлюбленного брата» Филиппа. Тот, в свою очередь, законно обвинил английскую королеву в лицемерии и скрытой враждебности.

Отношения двух стран были безнадежно испорчены. И, к несчастью для испанской короны, единственным спасшимся после столкновения кораблем командовал небогатый моряк по имени Фрэнсис Дрейк.

El Draque

Драконом (El Draque) испанцы прозвали Дрейка, конечно, из-за фамилии. Но в противостоянии двух держав ему предстояло сыграть истинно «драконью» — ключевую роль.

Среди собратьев по ремеслу Дрейк отличался двумя важными качествами: он был столь же жесток, сколь удачлив. Именно этот «властный и раздражительный человек с бешеным характером» первым захватил целый караван серебра, направлявшийся в Севилью из колоний. Англичанину досталось около 30 тонн драгоценного металла, и даже гибель в этой операции двух родных братьев не омрачила его триумф.

Дрейка, естественно, заметили. В 1577 году именно ему Елизавета поручает командование экспедицией к западному побережью Америки, официально — с целью поиска новых земель в открытом океане. Испанцам же намекнули, что на самом деле английский флот повернет в Средиземное море, чтобы атаковать османскую Александрию… В общем нападения английских судов на перуанские порты стали для них полной неожиданностью.

Добыча англичан составила около 500 000 фунтов, при том что годовой доход короны исчислялся тогда всего 300 000. Через не сколько месяцев Елизавета прямо на палубе посвятила Дрейка в рыцари. А испанцы впоследствии назвали его «причиной всех войн с Англией».

Естественно, на этом фоне англо-испанские противоречия только усугублялись — на всех направлениях. В 1566 году, когда нидерландские подданные Филиппа II восстали, Елизавета первой протянула руку материальной помощи собратьям-протестантам. Еще через два года после начала этой революции в Плимут вошло судно из Кадиса с жалованьем для правительственных войск во Фландрии. Формально состояние войны тогда еще не было объявлено, но, к несчастью для испанцев, как раз в эти дни до Англии дошла весть о событиях у Сан-Хуан-де-Улоа. Местные власти на «компенсаторных» основаниях немедленно конфисковали груз, а сам корабль отправили восвояси.

Двор в Эскориале пришел в крайнее волнение. Там утверждали, что Елизавета использует мелкие заморские обиды как предлог, чтобы поддерживать голландских мятежников. На самом деле вплоть до 1570 года английская королева хоть и санкционировала финансовую поддержку единоверцев, к идее свержения законной власти монарха на одной из подвластных ему территорий относилась прохладно. Рядом с ней поднимала голову собственная оппозиция, и претендентов на трон Тюдоров, имевших к тому же для претензий основания, хватало.

Так что конфликт разгорался медленно, и, возможно, развязка задержалась бы очень надолго, если бы медвежью услугу Испании вдруг не оказал папа римский. После того как Елизавета подавила одно из восстаний католиков и казнила нескольких зачинщиков, Пий V объявил ее подданных свободными от присяги. К этому королева уже не могла оставаться безучастной: теперь английские фунты рекой потекли в Нидерланды, а английские офицеры отправились поднимать упавший было боевой дух повстанцев.

Акция устрашения

В январе 1588 года, узнав о раскрытии очередного заговора, Елизавета, наконец, «с тяжелым сердцем» санкционировала казнь своей пленницы, бывшей французской и шотландской королевы Марии Стюарт . Лишение жизни «праведной католички» вызвало громкие протесты во всей континентальной Европе. Все взоры вопросительно обратились в сторону Мадрида. Появился повод для решительных действий. В Испании началась общенациональная подготовка к войне.

Впрочем, изучение источников показывает: планы Эскориала были далеко не так масштабны, как раздула их историческая молва. Вопреки распространенному среди рядовых англичан мнению — «мол, если бы не Дрейк, мы все бы сейчас говорили по-кастильски» — никакой колонизации острова Филипп не планировал, хотя и заявлял о своих личных правах на английский трон как муж покойной Марии.

Все, на что рассчитывал «владыка полумира», как явствует из его же многочисленных писем и распоряжений, — нанести сокрушительный упреждающий удар и тем лишить англичан большей части флота, а значит, устранить, хотя бы на время, пресловутую корсарскую угрозу. Кроме того, на восстановление морского потенциала противнику потребовались бы большие деньги.

Современники и историки вообще считали, что главным государственным талантом Филиппа II был экономический — ничто он так хорошо не умел и не любил, как подсчитывать свои и чужие средства, за что и получил прозвище Don Felipe el Contable, Дон Фелипе Счетовод. А значит, рассуждал король, голландские мятежники лишатся основного спонсора и скоро выдохнутся. Конечно, испанский король не забывал и о благородных побуждениях — надо протянуть руку помощи английским католикам, покровителем которых он всегда себя считал. Испания требовала отменить положение об англиканской церкви как о государственной… Вот в общих чертах и все.

Но на противоположном берегу Ла-Манша всерьез готовились к высадке несколько вражеских армий под общим командованием герцога Пармского. По сей день некоторые историки утверждают, что Армада задумывалась как прикрытие для десанта, которому предстояло соединиться с восставшими в нужный момент католиками. Более того, они ссылаются на некоторые маневры командующего Великим флотом, герцога Мединского, которые косвенно на это указывают. Но все же это маловероятно, или же вторжение было крайне плохо подготовлено. Не исключено также, что слухи о нем испанцы распустили в целях устрашения.

И противник действительно устрашился, тем более что тому благоприятствовала атмосфера. 1580-е годы и без того проходили в Англии под знаком апокалиптических ожиданий. То тут, то там случались события, которые трактовались как знамения пророчеств Иоанна Богослова.

И вот слухи о конце света «удачно» совпали со слухами об ужасном испанском нашествии. (Между прочим, подобная истерия охватит британцев 220 лет спустя, когда на острове ожидали десант наполеоновской Великой армии.) Говорили, что Армада насчитывает то ли 200 судов и 36 000 человек, то ли 300 судов, из которых половина — гигантские, невиданные в истории; что даже аббатства в Нидерландах превращены в пекарни, чтобы обеспечить нужды матросов.

Не было недостатка и в рассказах об ужасах, которые ждут Англию в случае поражения. Здесь тоже масла в огонь подливали голландские иммигранты, основавшие после бегства с родины целые поселения, например в Эссексе. Они в красках живописали муки за веру на кострах инквизиции.

Их соотечественники в освобожденном Амстердаме тем временем печатали памфлеты с перечнями бичей, плетей и прочих пыточных инструментов, которые ожидают своего часа в трюмах испанских кораблей. Молва твердила, что изувер Филипп твердо решил предать страшной смерти все взрослое население Англии. Оставшихся сирот отдадут на попечение тысячам уже специально отобранных кормилиц, которые будут сопровождать их до испанских берегов. Дальнейшая судьба младенцев Альбиона — новое «вавилонское пленение».

В общем, именно в воспаленных от страха и религиозного экстаза головах англичан родилась Непобедимая армада. А из портов Пиренейского полуострова в июне 1588 года выходил флот, не очень-то и готовый к крупному сражению.

Скованные страхом

Совсем не в радужном настроении пребывал дон Алонсо Перес де Гусман, герцог Мединский, рыцарь ордена Золотого Руна, когда в конце мая 1588 года наблюдал за последними приготовлениями Великой армады к отплытию. Он никогда не был моряком, не имел никакого представления о сражениях на водах, но тем не менее оказался во главе флота — «по старшинству», знатности и решению короля.

Фон для выступления был явно неблагоприятным. Годом раньше Дрейк совершил налет на Кадис и разграбил этот главный провиантский склад Армады. Личный состав экспедиции также не внушал командующему доверия: 30 000 человек пришлось собирать, где только возможно — в портах, тюрьмах (старая пиренейская традиция — отпускать из темниц под обязательство завербоваться во флот), в деревнях среди крестьян, задолжавших землевладельцам — под прощение долга, среди авантюристов-добровольцев, никогда не видевших океана. Амбициозные аристократы — капитаны отдельных кораблей, как водится, постоянно враждовали между собой и интриговали против адмирала. Придворные астрологи вдруг совершенно некстати предрекли на 1588 год большую катастрофу. А главное, еще за несколько месяцев до отплытия начались эпидемии, унесшие жизни большей части матросов. Людей стало не хватать еще до того, как прозвучали первые выстрелы.

Тем не менее 28 мая с якоря в Лиссабоне снялся огромный флот: 134 корабля, в том числе 20 галеонов, 4 галеры и столько же галеасов.

При этом звонили колокола всех городских церквей, а всем матросам и офицерам по традиции предварительно отпустили грехи в кафедральном соборе. Но как-то незаметно в мелочах все сразу разладилось. Сначала встречный ветер очень долго не позволял судам отдалиться от берега. А когда, казалось, с ним удалось совладать, флот стало сносить к югу. Потом с большим трудом курс удалось выправить, но сразу же Армаду настигла новая напасть: в бочонках для провианта, сделанных из сырой древесины (сухие Дрейк сжег в Кадисе, а новые сделать не успели), завелись черви, и начались массовые отравления. Командующий уже готов был остановить дальнейшее продвижение, но за него это сделала сильная буря, заставившая зайти на ремонт в Ла-Корунью.

Герцог Мединский, подобно его сюзерену, был известен как ревностный защитник веры. Он одно время состоял даже членом трибунала Святой инквизиции и верил, конечно, что его флот идет на святое дело. Даже флагманские корабли (формально в Армаду входило шесть флотилий: «Андалусия», «Кастилия», «Португалия», «Бискайя» «Левант» и «Гвипуско») подчеркнуто назывались именами святых: «Сан Мартин», «Сан Франсиско», «Сан Лоренсо», «Сан Луис». На знамени общего флагмана «Сан Мартин» был изображен лик Христа, а на корме реяло полотнище с Пресвятой Девой. Все указывало на то, что сам Господь несет Англии заслуженную кару… Но реальные обстоятельства заставляли усомниться в возможностях Армады. Пока корабли латались в доках, адмирал писал королю, что «идти в наступление, даже имея в своем распоряжении силы, отнюдь не превосходящие неприятеля, дело рискованное, а когда этих сил меньше, тем более что людям не хватает опыта, этот риск увеличивается многократно». По его словам, «мало кто из моих людей (если таковые имеются вообще) способен оказаться на высоте поставленной перед ними задачи». Методически перечислив все затруднения, герцог Мединский заключил письмо словами: «Риска можно было бы избежать, заключив с противником почетный мир».

Филипп, хоть и славился не меньшей осторожностью, чем его гранд, все же остался недоволен полученным известием. Дело в том, что этому выдающемуся монарху было свойственно еще одно примечательное качество — мистицизм натуры на грани визионерства. Об этом писали многие его современники — от Лопе де Веги до Маргариты Наваррской. Король пришел к выводу, что сам Господь, покровительствующий Испании как вернейшей из его стран, испытывает твердость ее веры. Филипп был настолько убежден в этом, что решил играть и вовсе в открытую: положившись на Бога, он даже разгласил численность своих сил — по городам Европы ходили официальные списки судов Армады. 12 июля из Эскориала пришел приказ — во что бы то ни стало продолжать поход.

А с пребывавшей в унынии Англией при получении точных сведений о начале похода вдруг произошла неожиданная метаморфоза. Повсюду формировалось ополчение, к июню тысячи новых и уже вымуштрованных пехотинцев собрались в Тилбери. «Приятно было наблюдать за солдатами на марше, — свидетельствует современник. — Лица у них раскраснелись, отовсюду слышались воинственные возгласы, люди от радости чуть не плясали». Стихийно усилились преследования католиков — «пособников агрессора». Подозрительных немедленно задерживали, несмотря на закрепленную еще Великой хартией вольностей презумпцию невиновности (собственно, Англия и возродила эту юридическую норму, забытую с римских времен). Плотники-корабельщики трудились и днем и ночью — на верфях не смолкали звуки топоров. Итогом стало невиданное возрастание боевой мощи флота в столь короткие сроки. Армаду готовы были встретить 140 новых кораблей. А еще весной 1588-го королевский флот насчитывал всего 34 судна.

Странная победа

19 июля с холма Святого Михаила близ Гластонбери в Сомерсете (где, по преданию, похоронены король Артур и королева Гиневра) кто-то заметил на горизонте увеличивающуюся черную точку. Побежал «бикфордов шнур» сигнальных костров — через несколько часов вся Англия знала, что к ее берегам вышел испанский флот.

Штабные офицеры советовали герцогу Мединскому как можно скорее прорываться к портам противника, чтобы уничтожить его корабли на приколе — тут у мощной артиллерии были бы все преимущества. Однако адмирал отчего-то отверг предложение — и, возможно, это сыграло роковую роль в истории Великого флота. Как бы там ни было, уже пару дней спустя английская флотилия под командованием Фрэнсиса Дрейка и лорда Чарлза Ховарда внезапно атаковала неповоротливую Армаду и сразу захватила два галеона — «Росарио» и «Сан Сальвадор». Испанцы попытались укрыться для перегруппировки за островом Уайт, но противник не дал им опомниться, повторив атаку сразу с трех сторон в узком проливе. Адмирал колебался, отстреливаясь, и в конце концов все же велел уходить в открытое море, а затем за неимением поблизости более удобной гавани — во французский Кале.

Что же касается герцога Пармского с сухопутным корпусом (численность которого из-за эпидемий снизилась с 30 000 до 16 000), то его в это же самое время в Дюнкерке отрезала от Армады подоспевшая эскадра голландских повстанцев. Командующий рассчитывал на помощь испанских кораблей, но герцог Мединский, удрученный предшествующими событиями в английских водах, решил пока воздержаться от боев. Впрочем это ему не удалось.

В ночь на 29 июля 1588 года эта увлекательная историческая драма достигла своей кульминации. Перед испанскими моряками внезапно предстало ужасающее зрелище: прямо на корабли Армады, которые стояли на якоре в Дуврском проливе, напротив Кале, двигались восемь подожженных больших судов, наполненных серой, смолой, дегтем и порохом. В замешательстве испанцы стали поднимать якоря и прорываться кто куда. Курса флагмана «Сан Мартин» уже никто не придерживался, и ему пришлось отправиться в открытое море… навстречу англичанам.

Крупнейшее морское сражение XVI века произошло близ Гравелина — укрепленного форта на границе Испанских Нидерландов и Франции. Именно здесь, как считается, была одержана великая победа над испанским флотом. Однако, приглядевшись внимательнее к тому, что случилось у фламандского побережья, можно заметить несколько фактов, противоречащих этому мнению. Из них великая и окончательная победа не вырисовывается.

«Столько пороха потратили, столько времени были в бою, и все впустую», — так высказался английский артиллерийский офицер сразу после Гравелинского сражения. И действительно: обычно вспоминают о том, что англичане не потеряли тогда ни одного судна, но ведь и испанские потери отнюдь не сокрушительны: уничтожено было только десять кораблей, захвачено пять, да и то поврежденных. Если бы не остроумная атака в Кале, придуманная Дрейком, они бы ни за что не покинули порт.

У Гравелина, впрочем, стало ясно, что англичане превосходят испанцев в военно-морском искусстве. За время маневров Армады в районе Ла-Манша английские моряки хорошо изучили ее тактику. В самом начале боя они вплотную подошли к испанским судам, зная, что сразу же после первого выстрела испанцы чуть ли не в полном составе бегут экипироваться и готовиться к абордажу. Так вот, с минимального расстояния английские артиллеристы успели сделать несколько точечных выстрелов по противнику в тот момент, когда на палубах никого не было, и вражеские суда на время перестали маневрировать. В результате причиненные разрушения вообще не дали солдатам герцога Мединского броситься в атаку.

И все же вряд ли это превосходство англичан и самый результат Гравелинской битвы сыграли главную роль в решении герцога Мединского — вернуться в Испанию. Активно маневрирующий английский флот в Ла-Манше все равно уничтожить не удалось бы, снабжение гигантской Армады велось плохо, матросы болели, смертность увеличилась. Столкновение было адмиралу навязано, как Бородино Кутузову , и как только стало понятно, что выйти из него с победой вряд ли удастся, прямо посреди боя он приказал отступать на север, в сторону Шотландии.

Отход испанских кораблей ничем не напоминал паническое бегство, происходил он вполне организованно и спокойно. А вот англичане как раз не чувствовали в себе сил преследовать противника. Более того, их еще несколько дней после битвы не покидали тревожные чувства. Они ждали возвращения вражеского флота уже на следующий день, с переменой ветра. Не дождавшись, стали опасаться скорого вторжения герцога Пармского: английские войска остались в устье Темзы с тем, чтобы еще долгое время защищать Лондон от десанта.

И когда, наконец, стало ясно, что опасность миновала, именно туда 8 августа отправились королева и двор — на целой флотилии небольших речных судов с герольдами и офицерами гвардии. При высадке на берег толпа приветствовала Ее Величество тысячами восторженных возгласов — так продолжалось, по свидетельству очевидца, несколько часов, несмотря на то что Елизавета предварительно просила всех воздержаться от выражения верноподданнических чувств. Даже солдаты, охранявшие славный шатер, скандировали: «Боже, храни королеву!»

Утром 9 августа Елизавета произнесла перед народом вдохновенную речь — она вошла в хрестоматийные анналы англоязычных народов, вплоть до школьных учебников, и воспроизведена в десятках исторических фильмов: «Мой возлюбленный народ! — Королева на военно-мифологический манер облачилась в серебряную кирасу и взяла в руки серебряную же палицу. — Мы были убеждены теми, кто заботится о нашей безопасности, остеречься выступать перед вооруженной толпой из-за страха предательства; но я заверяю вас, что я не хочу жить, не доверяя моему преданному и любимому народу. Пусть тираны боятся, я же всегда вела себя так, что, видит Бог, доверяла мои власть и безопасность верным сердцам и доброй воле моих подданных; и поэтому я сейчас среди вас, как вы видите, в это время, не для отдыха и развлечений, но полная решимости, в разгар сражения, жить и умереть среди вас; положить за моего Бога, и мое королевство, и мой народ, мою честь и мою кровь, обратившись в прах». — Резкий (по отзыву Дрейка) голос 55-летней женщины был отчетливо слышен лишь неподалеку, но вид ее производил большое впечатление: «Я знаю, у меня есть тело, и это тело слабой и беспомощной женщины, но у меня сердце и желудок короля, и я полна презрения к тому, что Падуя, или Испания, или другой монарх Европы может осмелиться вторгнуться в пределы моего королевства; и прежде чем какое-либо бесчестье падет на меня, я сама возьму в руки оружие, я сама стану вашим генералом, судьей и тем, кто вознаграждает каждого из вас по вашим заслугам на поле боя… Мы вскоре одержим славную победу над врагами моего Бога, моего королевства и моего народа».

В заключение Елизавета обещала простить солдатам все долги — личные и служебные. Это заявление, естественно, вызвало бурю энтузиазма.

А Непобедимая армада тем временем встретила на своем пути то истинное бедствие, которое нанесло ей решающий удар. Не английские корабли, а шторм у берегов Шотландии в сентябре 1588 года доконал ее. Часть кораблей отбилась от основной группы и пристала к ирландским берегам. Многие моряки так там и остались. Другие суда попытались нагнать Армаду, третьи предпочли прорываться в родные порты самостоятельно. До отечества добрались 67 кораблей и около 10 000 человек.

Но появились новые поводы для печали и у англичан. На флоте вспыхнули эпидемии тифа и дизентерии — они унесли 7000 жизней за несколько месяцев. Казна подсчитала убытки от страшного напряжения сил перед войной с Армадой. Деньги закончились как раз тогда, когда пришло время награждать солдат. Обещанного монархом прощения долгов также не случилось.

Симметричный ответ

Тем не менее массовые празднества по случаю спасения от смертельной угрозы продолжались. «Пришла, увидела, бежала» — с такими плакатами расхаживали люди, отмечая чудесную победу. Все верили, что только милость Божья («Господь — англичанин», — обмолвился Фрэнсис Бэкон) помогла им справиться с флотом, который, по словам поэта, «было тяжело нести ветру и под тяжестью его стонал океан». Возможно, это было одно из главных последствий поражений Армады: отныне в протестантской истории появился момент, показавший расположение высших сил.

А при дворе в дни народных гуляний шла напряженная работа — там готовились отправить к Пиренейскому полуострову собственную Армаду! «Симметрично ответить» было поручено Дрейку и сэру Джону Норрису. Но вместо того чтобы уничтожить остатки Армады, стоявшие на ремонте в северных портах Испании, адмиралы отправились к югу полуострова в поисках более крупного денежного куша для себя самих. Историческая несправедливость заключается в том, что поражение английской Армады в этом походе оказалось не менее сокрушительным, чем поражение Армады испанской, но о нем за пределами Испании мало знают. Сначала англичан подкосила болезнь, нападение на Лиссабон натолкнулось на прекрасно организованную оборону и провалилось. В конце концов, с трудом пробившись сквозь штормы на север, флот вернулся домой со значительными потерями.

В целом 90-е годы XVI века прошли под знаком успешной защиты Испанией, казалось бы, пошатнувшихся позиций. Попытки английских полководцев развить успех наталкивались на умелое сопротивление. Причем били англичан они их собственным оружием. Как в прямом, так и в переносном смысле: флот Филиппа II смог очень быстро перестроиться на новую тактику морского боя — ту, что использовал их враг в битве при Гравелине. Испанцы отказались от массивных пушек и тяжелых, неповоротливых кораблей. Стали строить более легкие суда, оснащенные дальнобойными орудиями, которые позволяли делать в одном бою по нескольку десятков выстрелов. После поражения Армады, как ни парадоксально, испанские эскадры стали значительно сильнее, чем когда-либо до этого. Об этом свидетельствовали неудачи английских экспедиций в Америку в следующее десятилетие. В 1595 году у берегов Панамы потерпел поражение и погиб Дрейк.

Упадок Испании, действительно начавшийся в следующем, XVII столетии, был лишь косвенно связан с поражением Армады. Куда большую роль сыграли внутренние причины. Прежде всего политика преемников Филиппа II, которые, словно в насмешку над ним, отличались расточительностью и несколько раз объявляли правительство банкротом. К тому же огромное количество драгоценных металлов, поступавших из Америки, вызвало гиперинфляцию в экономике.

Да и для Англии победа над Великой армадой стала лишь шагом на пути к статусу владычицы морей. Еще один шаг — покончить с испанским господством в Атлантике в короткий срок — она совершить не смогла. Этой возможности ее отчасти лишил Фрэнсис Дрейк, «проваливший» войну с Испанией в 1590-х. Исправлять его ошибку пришлось 150 следующих лет.